Майя Бессонова о Мэрри Поппинс, которая не улетела, писательской окрошке и детсадовском «вине»
В этом месяце в «Архипелаге» вышла очень добрая и тёплая книга о том, как трёхлетний ребёнок справляется с переживаниями первой недели в детском саду. Эти семь дней для маленькой Ани оказались совсем не простыми, но поддержка любимой мамы, доброго воспитателя и новых друзей помогли девочке побороть страх и тревогу и достаточно быстро привыкнуть к новой обстановке.
Майя Бессонова – не только тонко чувствующий переживания ребёнка автор, опытный педагог, но и мама, которая сама не раз и не два сталкивалась с подобными ситуациями. У Майи трое детей, и все они ходили (а младшая и сейчас ходит) в один и тот же детский сад. Поэтому истории, собранные в этой книге взяты из жизни.
А о том, как же из личного опыта родилась такая нежная книга с полными чуткости и заботы текстами и не менее трогательными иллюстрациями питерской художницы Алевтины Сосниной, а также многом другом писательница рассказала нашей редакции.
На данный момент у вас вышло две книги: одна из них для подростков, а другая, наша «Аня», для детсадовцев. Это ведь две совершенно разные аудитории. Как вам удаётся находить нужные слова и для малышей, и для ребят постарше?
У меня дома есть «классические образцы» читателей пяти, одиннадцати и тринадцати лет. На работе тоже обширная практика: часто на первом уроке обсуждаем с пятым классом сказы Бажова, а на втором уже нужно говорить с восемнадцатилетними выпускниками о «Мастере и Маргарите».
Но на самом деле, когда я пишу для малышей, я долго выстраиваю фразы, много сокращаю, проверяю звуковой ряд. А когда пишу для подростков, то просто разговариваю с собой – тринадцати-четырнадцатилетней.
Помогают ли вам домашние «образцы читателей» дорабатывать новые рукописи? Может быть, подсказывают, чего не хватает, или предлагают собственные идеи?
Младшая дочка очень помогает. Я с ней «шлифую текст»: переписываю долгое и непонятное, отмечаю смешное, убираю скучное.
Старшая дочь меня не читает, она любит Геймана и Пратчетта, а между нами, сами понимаете, жанровая пропасть. Но она всегда готова помочь, если мне нужно про математику что-нибудь написать или я не знаю, как построить диалог между подростками.
Сын иногда идеи накидывает, но я понимаю, что это всё, скорее, к Джоан Роулинг, а не ко мне. Хотя кто знает… Мастерство приобретается в трудах, может, и у меня когда-нибудь появится смелость написать фэнтези!
А вообще в своих работах вы вдохновляетесь больше собственными воспоминаниями о школе и детском саде или опытом своих детей?
В писательской кухне в дело идёт всё, что видит, слышит и помнит автор: я вспомнила что-то из своего, сын удачно обронил интересную фразу, дочка прочитала сообщение из школьного чата…. То есть немного картошки, немного огурцов, колбаса… Ну и по мелочи: редиска, зелень. Вот и готова писательская окрошка. Останется тщательно нарезать, перемешать, приправить. Ну и конечно, такая «окрошка» не получится без «стержня», без главной мысли. Это как квас: всё объединяет в единое, цельное и вкусное блюдо!
Ваша книга поможет многим справиться со стрессом первых дней в саду. А как вы сами справлялись с тревогой и чем воодушевляли себя и детей?
Адаптация к саду – это, скорее, история не про воодушевление, а про принятие.
Ты говоришь ребёнку: «теперь будет так». Объясняешь, рассказываешь, показываешь. И обязательно добавляешь: «я тебя люблю, я тебя слышу, я тебе помогу». Он понимает, что будут перемены, но его никто не бросит одного наедине с грустью, вопросами и проблемами.
Родительская тревога – это вообще дело неблагодарное. Ребёнок всё чувствует и понимает. Поэтому если уж приняли решение, выбрали садик, сто раз всё проверили и отзывы перечитали – отгоняйте её. Не показывайте ребёнку. Кто-то из вас двоих должен быть уверен в том, что всё будет хорошо. И этим человеком всё-таки должен быть взрослый. То есть вы!
Расскажите, как рождалась книга «Ане завтра в детский сад». Был ли у героини реальный прототип? И что послужило стимулом для создания такой нежной и терапевтичной истории?
Реальным прототипом может быть любой из моих детей: все они ходили в один и тот же садик. Я собиралась написать такую книгу лет десять. Когда в садик пошла первая дочка, я не решилась начать, потому что «…ну у меня всего один ребёнок и ещё очень мало опыта». Когда пошёл сын, опыта прибавилось, но «какой же я писатель?»
Когда в садик пошла третья дочка, отговорки закончились. Все три истории адаптации собрались в свою «окрошку». Она болталась-болталась у меня в голове, а потом я пошла в поход с отличными детскими писателями Ольгой Колпаковой и Тамарой Михеевой. И после этого похода всё получилось очень быстро: прилетела домой, разобрала рюкзак, «вж-жух!» – и написала.
А что именно в том походе дало вам необходимый стимул или вдохновение?
Самое главное – это поддержка единомышленников. Очень полезными были технические советы, разборы рукописей, критика.
Это был бесценный опыт. Я поняла, что писать умею, а вот КАК я буду писать, теперь зависит только от меня. Это, знаете, как будто вам подарили кусок обычной грубой породы: можете засунуть её куда-нибудь «до лучших времен», можете сразу выкинуть, если лень что-то с ней делать. А можете обработать и сделать из неё прекрасный каменный цветок, достойный восхищения.
Каким был опыт ваших детей в саду? Все ли они переживали первые дни, как Аня?
Все переживали. Все плакали. И никто не хотел оставаться без мамы. И это нормально: я бы, наверное, задумалась, что я за мать такая, если бы мой ребёнок, радостно помахав рукой на пороге, помчался в неизвестность. Подальше от меня. И во второй день, и в третий...
А помните ли вы свои дни в детском саду? Как вообще относитесь к этому институту?
Я в детстве часто болела, поэтому в садик ходила крайне редко, но помню, что мне там очень нравилось. Всё, кроме двух вещей: манной каши с комками и компота из каких-то цитрусовых. Он был горько-сладкий, жутко противный, мы называли его «вином» и всей группой отказывались пить.
К детскому саду я отношусь положительно, вижу, что детям там нравится, они учатся общаться и договариваться, узнают новое, заводят друзей.
Что вообще подтолкнуло вас встать на писательскую стезю? Всегда ли вас притягивала литература?
Любой писатель – это, прежде всего, увлечённый читатель. Читаешь, читаешь, читаешь… А потом вдруг тебе кажется, что какую-то книгу можно ещё дописать, а в какой-то грустный финал заменить на хэппи-энд. И если тебе лет одиннадцать, то это всё делается легко и просто: садишься и пишешь. Потом забрасываешь это дело и снова читаешь. А потом вырастаешь, и к тебе приходят собственные истории…
И много финалов вам удалось дописать в 11 лет? Почему вы тогда бросили это дело, и что вновь вернуло вам творческий запал спустя время?
Именно «дописать», доведя дело до конца, получилось только «Мэри Поппинс». У меня там ветер не менялся, и она навечно оставалась в семействе Бэнксов. А всё остальное хранилось только в голове или в заметках. Я очень долго не умела доводить дело до конца, начинала и бросала.
Одного творческого запала мало, он и так у меня всегда есть. А вот умение трудиться пришло ко мне гораздо позже. И как только я этому научилась, из историй начали получаться рукописи и книги.
А помните ли вы свои первые пробы пера?
Из совсем первых помню только то, что быстро бросила. Кажется, даже не дописала тетрадку в двенадцать листов.
Какой была первая ваша завершённая история? Чему она была посвящена?
Первой полноценной историей, которую я не бросила, стала повесть для подростков, написанная в 2018 году. Опубликовали её в связи с пандемией только в прошлом году. Это история о том, что если тебе дан талант, используй его. Не зарывай в землю из-за страха и неуверенности: старайся, пытайся, добивайся.
Нужна помощь? Посмотри по сторонам, даже если кажется, что весь мир против, всегда найдётся тот, кто поможет.
А какую роль писательство сейчас играет в вашей жизни? Связано ли оно с вашим образованием или больше выступает как хобби?
У меня филологическое образование, специальность – литературоведение. Поэтому связано теснее некуда! Правда, днём я работаю учителем, а не писателем, поэтому заниматься сочинительством удаётся только урывками.
Если днём вы полностью посвящаете себя преподаванию, как вам удаётся находить время на творчество между проверкой работ учеников и воспитанием собственных детей?
Лучше потратить пятнадцать минут в день и записать мысль/текст/диалог, чем ждать, когда у тебя будет два свободных часа. Поэтому мой темп называется «в час по чайной ложке».
На выходных иногда очень выручает муж: увозит всех куда-нибудь, и тогда (о роскошь!) я могу написать целую главу, например.
А что вас подпитывает и позволяет быть в тонусе? Как вы отдыхаете? И чем вдохновляетесь?
Когда мне нужно прийти в равновесие и восстановить силы, то лучше всего помогает уединение. Такое, правда, случается крайне редко.
Если у меня есть полчаса свободного личного времени, я буду читать. Чтение очень хорошо помогает переключиться и разгрузить голову.
А отдыхаем мы обычно всей семьей, активно и весело: горы, море, реки, дороги… Зависит от времени года и возможностей.
Обсуждаете ли вы с детьми прочитанные книги? Часто ли делитесь с ними собственными рекомендациями и рецензиями?
До определённого возраста – да. Я такой, знаете, «маньяк детского чтения». Мне надо, чтобы они читали, думали, рефлексировали. Сейчас, когда мы дошли до подросткового возраста, я свою манию стараюсь держать при себе и влезаю только по необходимости: когда спросят, что почитать, или приходят что-нибудь процитировать смешное или интересное. Ну или если со школьной программой помочь надо.
Вы целенаправленно прививали детям любовь к чтению? Или это вышло само собой, потому что они следовали вашему примеру?
Я не могу сказать, что я делала это специально, просто растила так, как растили меня: в книгах. Это когда книги везде: в шкафу, на столе, на полу, и мама с радостью читает в свободное время и себе, и им, а гаджеты спрятаны подальше.
Чем вы восхищаетесь в своих детях? В чём они в своём возрасте вас точно переплюнули? Пробуют ли они свои силы в писательстве?
Они свободные: умеют и не боятся дискутировать, отстаивать свою точку зрения. Я так не умела. Или не могла.
Я восхищаюсь их увлечённостью и целеустремлённостью: старшая дочь побеждает на олимпиадах по математике и астрономии, сын недавно победил меня в соревновании «кто быстрее научится подтягиваться» и, кажется, скоро побьёт мой читательский рекорд.
И, конечно, они пробовали что-то писать. Я уже упоминала о том, что очень часто обильное и увлечённое чтение провоцирует попытки писать, вот и у них есть тетрадки с комиксами, ужастиками, повестями и сказками. Посмотрим, вернутся ли они к этому когда-нибудь.
А каких книг вам самой не хватало в детстве и юношестве?
Моя мама была заведующей школьной библиотекой, она очень тщательно относилась к подбору книг, в голодные и «пустые» девяностые постоянно что-то доставала, выписывала, выменивала. Поэтому я была в очень выгодном положении: в моём распоряжении был большой, хорошо укомплектованный читальный зал.
Но в то время было крайне мало книг современных зарубежных авторов, только основные: Линдгрен, Родари, Туве Янссон. И вот если бы мне тогда подарили книги Ульфа Старка или Кристине Нёстлингер, я бы, наверное, читала сутками без еды и воды.
Есть ли ещё темы, которым вы бы обязательно хотели посвятить свои будущие книги?
Конечно! Меня регулярно разрывает от обилия планов и нехватки ресурсов. Экология и разумное потребление, детский спорт, зависимость от гаджетов и много всего другого.
Людмила Хорешко
